— Человек я небогатый, но за такое удовольствие серебра не пожалею! — напористо продолжал витам, обращая свой возглас к ушам, торчавшим вокруг.
Не пожалел Схил Истари всего лишь мелкой серебряной монетки, и та сиротливо отскочила от засаленной столешницы.
— Эй! — бросил он клич в людское море. — Как развлекаться, так все горазды, а как платить?
И с удалью кинулся в перепалку — воззвание не всем пришлось по вкусу. Зато кое–кто расстался с деньгами без особого сожаления. Все больше мелочь, однако на ночлег наберется, а серебряная монетка еще останется.
— А пускай он еще! — между тем, доносилось до Илчи.
— Да, маловато будет! За что платить–то?
— А я деньги не пожалею!
— А я б и даром погнушался! Ходют тут, попрошайствуют!
— Да, — поддержали его фальцетом, — нешто я и так баб не видывал! Безо всякого кривлянья!
Новый приятель Илчи вскочил, изо всех сил затевая ссору с кем–то из недоброхотов. Пальцы любовно поглаживали рукоять клинка. Должно быть, ревнитель благородного искусства поединка не только учительствовал с пользой, но и в дело свое умение пускал без колебания.
А между тем хозяин, склонившись, нашептывал Илче на ухо весьма привлекательные вещи, хоть начал с самого заунывного причитания. Это что же получается, частил он, поблескивая глазками: честный человек к себе кого попало не пустит, у постояльцев монету выуживать. Так что хочешь–не хочешь, а отдай половину выручки. За кров и людское собрание. Однако — он вновь подмигнул — хорошего человека сразу видно, его привечать надобно для общей пользы, а не драть по две шкуры. Вот если бы пришелец на пару дней задержался да завтра снова всех развлек, да побольше и за плату, то и ночлег сегодняшний зачтется, и денежка эта — тут хозяин покосился на монеты, рассыпанные по столу — вся ему достанется.
Без зазрения совести Илча согласился, намереваясь ускользнуть до срока. Нечего было и думать, что озарение повторится. Жемчужина не дарила милостей, да еще по желанию своего незадачливого обладателя. Однако благодаря этому дивному случаю у него теперь есть ночлег, а утром будет и дармовая кормежка, пока этот плут на нем заработать надеется.
Было и еще кое–что. Целый вечер вокруг него курился дым внимания. Многие высматривали, прислушивались, не ударится ли актеришка снова в свой труд. Многие придут и завтра, те, которые из местных, злорадствовал Илча. Вот тогда и пожалеют, что не приветили стихотворца, что медяков пожалели. Местечко у них маленькое, от дорожного перекрестка не близко, никакого тебе развлечения от жизненной тягости.
Ночлежничал он вместе с тем самым господином Истари, что весь остаток вечера упражнял остроту своего языка, ибо как только он опускал руку на рукоять клинка, то в миг преображался, и охота считаться с ним не в шутку, а всерьез, у спорщиков пропадала тут же.
Словоохотливый обломок могущественного рода, казалось, никогда не утрачивал легкомысленной болтливости. Скоро Илча уже знал, что тот направляется в родной свой Субадр по очень важному родственному делу, и потому в Вальвире ему временно подыскали замену. Но сколько придется сделать по возвращении! Тут он качал головой в непритворной заботе.
«Господин Ириэлти слишком холоден и сдержан, чтобы владеть предметом в совершенстве, — доверительно бубнил он, не желая будить третьего соседа. — Острота и легкость — родные сестры. К тому же, он ярый поборник устаревших правил, а это никому не идет на пользу. Владение холодным оружием — искусство. Истинный мастер творит, не подчиняясь слепо ритуалу, пусть даже самому благородному».
Илча слушал надоедливое бормотание лишь для того, чтобы войти в полнейшее доверие и напроситься в спутники. Пора, наконец, решиться и двинуться прочь из южных земель. Пускай даже вглубь Витамского Царства, а не к Вольным Городам. Сегодня он впервые обрел уверенность, что сможет справиться с Жемчужиной — недаром она подарила ему и ночлег, и деньги, и кусочек славы.
У него имелись причины навязываться в друзья к витаму. В его присутствии Жемчужина вела себя прилично. Он оказался прост и прозрачен, и потому не будил навязчивых видений, рядом с ним Илчу не тянуло в дурман то и дело, а безобидная болтовня, стоило к ней прислушаться, с завидной легкостью рассеивала силу Жемчужины. А еще с таким приятелем и в дороге безопаснее, и дармовой ночлег перепадет, да и в самом Субадре можно без труда приискать себе кров и занятие. Надо только не растерять расположения нового знакомца. А по этой части никакого беспокойства не предвиделось.
Было и еще одно, ради чего Илча набивался в спутники.
И вот он трусил у стремени Схила Истари, прислушиваясь к его разглагольствованиям и выжидая удобного случая. Собственная несловоохотливость прекрасно объяснялась необходимостью беречь дыхание.
— А что сам Лассар? — наконец, удалось ввернуть ему, не вызывая подозрения. — Он часто там бывает?
— Что, любопытно? — подмигнул сверху витам. — Все только о нем и выспрашивают. Хотя он редко к нам наезжает. За все время раза два его видел во Всешколии. И в самом Вальвире он не частый гость. Он ведь повсюду разъезжает, даже у себя в Альмите подолгу не сидит.
Явное разочарование Илчи его задело.
— Ты погоди! Мне с ним однажды довелось поближе познакомиться. Хоть и раз всего, и то недолго. Вот как с тобой, на постоялом дворе. Что сказать? Великий человек, сразу видно. Большой. Хоть лица никогда не показывает. Даже снизу укрыто, словно от дорожной пыли, — он пальцем очеркнул на собственной физиономии. — Говорят, он Драконий огонь выдержал, не дрогнул, вот с тех пор вся кожа и сожжена, до мяса. Только глаза. Как бы это тебе… Необыкновенные! Мудрые. И цепкие такие, насквозь пронзают… но без зла, с пониманием. Вот так.
Он задумчиво воззрился вдаль, изображая, должно быть, самого Лассара, как вчера уже Ветра представлял. Получилось, конечно, не лучше, но на сей раз у Илчи хватило ума не зубоскалить.
— Там одна потасовка случилась… Ладно, — поспешно махнул он рукой, пропуская подробности. — Так вот, он, Лассар то есть, тогда меня и заприметил и предложил в Вальвире учительствовать, во Всешколии. Сказал, что неслучайна наша встреча, а по велению Нимоа, и что от такой почетной службы урона чести для меня и рода моего не будет, даже наоборот. Многое сейчас в нашем мире меняется, так и сказал. Я ему сразу поверил. Вот знаешь: нельзя ему не верить! Даже обрадовался. Сам Лассар позвал! Да еще Первый Всешколий! Он ведь тогда был единственный. На всем свете, между прочим. Это теперь их уже три в Краю Вольных Городов, да еще один наш, витамский, появился. Это наш правитель возревновал, — заговорщически подмигнул он Илче, — витамам невместно от «торговцев» отставать. Только наш, Вальвирский, он по праву самый лучший. Разве что посвящение у нас… незвучное, неблагородное. Ну, подумай, кто слышал про этого Олтрома Тринна? Вот тебе приходилось?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
